Виттар дёрнул бровью, эдак лениво убрал ноги со стола, отложил кипу бумажонок и только тогда соизволил ласковым отеческим тоном осведомиться:

— Ты охренел, мишутка?

— Это старая новость уж лет тридцать как, — отмахнулся я. — Нет, Вит, не надо этих твоих прибауток! Просто выпиши уже пропуск, мы все тут моложе не становимся. И ты особенно.

— А вот моя жена так не думает, — состроил чопорную физиономию Виттар. — Так, шкет, давай-ка по порядку — зачем тебе парнишка Маккензи? Прикопать втихую не дам, он мне нравится живым. А если не прикопать, то я слегка не въезжаю. Разве не ты мечтал сожрать бедолажку на обед?

— Может быть, — не стал я спорить, — но Реджине он вроде как нравится. Надо вытаскивать этого оленя, а то с такой мордой недолго ему сохранять платоническую дружбу с сокамерниками.

— У него одиночка, — скучающе уведомили меня, — и вообще все условия для комфортной жизни. Что я, враг себе? Дар, знаешь ли, наизнанку вывернулся, чтобы пресветлый папаша не притащился в гости с проверкой, но…

Опять Дар! Как же заколебали упоминания моего дядюшки на каждом шагу!

— О боги, Виттар, хорош трепаться! Лоренц с тебя живым не слезет, если окажется, что я зря притащил его сюда по солнцепёку и не дам поиграть с некромантом.

Виттар задумчиво хмыкнул и с картинной неохотой потянулся за коммом.

— Приволок своего вампира к некросу? Считай, вампира у тебя уже нет. Они забудут о твоём присутствии минуты через две, и ты побежишь плакаться мне в жилетку.

— О, постараюсь не рыдать сильно громко, — я бросил на стол пачку документов. — Трудновато, знаешь ли, одновременно мотать сопли на кулак и спасать из тюряги эту некромантскую жопу.

Виттар вытаращился на меня удивлённо, будто я тут перед ним сплясал и стишок рассказал.

— Ты хочешь внести залог за Маккензи? Не буду спрашивать, чего у вас в медвежатнике наливают и что за моча ударила тебе в голову… Но нет. Ты думаешь, мы с Даром не перерыли все кодексы, чтобы вытащить мальчишку? Обвиняемого в серии не выпускают под залог. Это закон, тебе ли не знать?

Осталось только вздохнуть. Уже даже не рассерженно, а снисходительно — ну почему, почему всякий раз приходится доказывать, что именно я самый умный в комнате? Да это аксиома, пора её принять как данность.

— Я не Дар. И не ты, к счастью, — фыркнул я чуть сердито. — Обвиняемых в серии не выпускают — при условии, что нет сомнений в состоятельности более половины улик; и если ни одна из них не указывает, прямо или косвенно, на другого возможного убийцу. Тогда Маккензи уже не обвиняемый, а один из подозреваемых, что даёт тебе возможность взять залог и выдать мне на поруки этого клятого оленёнка. Так и быть, клянусь не жарить его под соусом барбекю.

Виттар наморщил лоб, с сомнением посмотрел на меня.

— И ты хочешь сказать, вот к этой вот притянутой за уши херне никто не придерётся?

— Придерутся, — согласился я. — Если захотят. Но я буду выступать в обвинении и уж точно не стану вспоминать про основания для залога. А столичники вряд ли будут против сыночка Макккензи на свободе.

— Хорошо, — кивнул Виттар. Морщины на его лбу разгладились, будто он вмиг успокоился. — Но что ты хочешь найти в уликах?

— Я? Ничего. У меня есть Лоренц, а с ним даже самый распоследний тёмный маг вспомнит каждую минуту того премилого вечерочка…

— И ничего из этого мы не сможем использовать в качестве доказательств.

— Почему же? — за спиной послышались почти беззвучные шаги Лоренца, вообще-то обещавшего сидеть тихо в коридоре, пока я улаживаю формальности. — Полиция не учитывает показания, полученные под давлением, в том числе и под моим. Но мы не обвиняем мистера Маккензи, а хотим оправдать. Он укажет на что-то, чего вы не заметили; я выдам заключение, что обвиняемый говорит правду. А раз он не лжёт в этом, то, возможно, и в остальном тоже… Документы будут приобщены к делу, а я пойду в суд как независимый эксперт, нанятый почтенной Инквизицией.

— Инквизиция наняла вампира? Вы хоть понимаете, как это звучит?

— Ой, а не насрать? — совсем не куртуазно поинтересовался Лоренц. — Здесь все в выигрыше. Вам перепадут новые детали в очень стрёмное дело, мне — настоящий живой некромант, ну а Маграту…

— …довольная женщина, к порогу которой я принесу подарочек, — закончил я за него. Виттар на это закатил глаза, буркнул что-то в духе «ну кто бы сомневался».

Впрочем, я от новых деталей тоже не откажусь. От рук таинственного мудака пострадали мои медведи, да и вообще… что-то здесь нечисто.

— Ладно, — вздохнул Виттар. Поднялся со своего места, притянул к себе папку с документами по делу Макккензи. — Допросные в вашем распоряжении. Но я иду с вами. На всякий случай!

— Да на кой хрен ты мне там нужен?! — возмутился Лоренц. — Я не планировал соображать на четверых! Тут от Маграта-то не знаешь, как избавиться!

Я рассмеялся. Что я там говорил про вампиров и их тягу к темномагической херне? Так вот, одно дело — просто тёмные маги. Таковых по Греймору шастает вдоволь, не ново и не экзотично. Совсем другое — самый настоящий похититель жизни. Не так уж неправ Виттар, когда говорит о скором порноспектакле. Лоренц вон ради свиданки с похитителем жизни мигом позабыл о своей нелюбви и к солнцу, и к инквизиторам. Не то чтобы у местных вампиров есть проблемы с доблестным служителями Светом Разящего, однако же неприязнь друг к другу у них в крови.

В итоге нас всё же отпустили одних — под честное слово, что Маккензи переживёт нашу встречу. Само собой, Виттар не дурак, понял, что у меня здесь шкурный интерес. Да и у Лоренца тоже: он чуть ли не вприпрыжку побежал в допросные, а там прилепился к стеклянной перегородке, точно ребёнок к витрине кондитерской. И через пару секунд устремил на меня гневный взор.

— Ты говорил мне про некроманта, но и словом не обмолвился, что он такой хорошенький.

Серьёзно, блин? «Хорошенький»? Я поморщился и с сомнением покосился на восседающего за казённым столом пацана. По мне, так он выглядит ещё паршивее, чем в прошлую нашу встречу. Бледный и измождённый, тронь — сломается. Тут впору не слюни по стеклу размазывать, а обнять и плакать.

Ну да, вампиры обожают именно таких вот хрупких, обманчиво беззащитных лапочек с малахольными глазками и нетронутыми артериями; а уж если от лапочек тьмой фонит, как от про́клятого кладбища… М-да, кажется, задница Маккензи очутилась под угрозой и без всяких сокамерников. Но это уже не мои проблемы.

37

— О, ну надо же, какой сюрприз, — холодно обронил Оливер, едва я показался на пороге допросной камеры. — Я всё ждал, когда ты заявишься сюда с видом повелителя вселенной и начнёшь выбивать из меня признания невесть в каких грехах.

— Это Лоренц Тамрит, — вместо ответа представил я своего спутника. — Он вампир, менталист и, к твоему счастью, поклонник тщедушных некромантов. Советую быть с ним посговорчивее и дать ему влезть в твою голову, чтобы мы могли закончить этот цирк поскорее. У меня, знаешь ли, на сегодня ещё куча планов.

Оливер безо всякого выражения оглядел моего спутника — тот скалился с таким видом, точно оленьего мажонка ему вручили как подарок на минувший день перерождения, — и передёрнул плечами.

— Полагаю, у меня нет выбора. Хотя если ты думал, что будет просто и быстро, то у меня для тебя плохие новости…

— Вряд ли ты в том положении, чтобы выделываться, принцесска.

— Речь о том, что он сильнее меня, — перебил Лоренц, не отрывая алчного взора от тощей шейки столичного придурка. — Гораздо сильнее. Как тебя вообще выпустили из Аркади, прекрасное создание?

— Тамрит, вам ведь не больше сорока, оставьте эту сомнительную лексику своему одиозному дедуле, — поморщился Оливер. И тут же, глянув на меня, серьёзно прибавил: — Я не убийца, никогда им не был. Даже в личном деле есть пометка о моей… непригодности. Вредить в моей природе, но не в моём характере — и Совет Девяти ничего не мог с этим поделать. Держу пари, они долго и громко смеялись, когда узнали, что мне пытаются пришить серию.