— Надеюсь, ты на нём живого места не оставил, —  тихо выдохнула Реджина, восхитительно обнажённая и пугающе злая. — Иначе мне придётся это исправить.

— Чуть-чуть оставил, — признался я недовольно. — Прибил бы мудака с радостью, да ведь моя будущая тёща мигом сделает из меня маршала. А я не хочу, у них костюмы носить некуда.

Реджина окинула меня возмущённым взглядом, сложила руки на груди.

— Будущая тёща, значит? Да кто в здравом уме согласится пойти замуж за такого самоуверенного засранца?

— Ты, Джинни, — обрадовал я. — Согласишься. И пойдёшь… — потянулся было к ней, но тут же зашипел — потревоженная ключица мигом напомнила, что красивые девочки только для здоровых мишек. — При условии, что я доживу хотя б до завтра.

Моя тигрица уставилась на меня с явным раздражением — как, мол, меня достала эта косолапая напасть, — но потом вздохнула и укоризненно покачала головой. Уложила лёгкую ладонь мне на лоб, точно проверяя температуру; и я вдруг с изумлением ощутил, что боль притупилась. Не ушла, однако хотя бы сделалась терпимой.

— Не уверена, что тебе ничего не сломали, — произнесла Реджина, встревоженно хмурясь. — Хота, надо в больницу…

— Нет.

— Давай хотя бы позовём Олли, чтобы он снял боль и!..

— Дважды нет! — поспешно открестился я. — Никаких оленей, если только они не в моей тарелке!

Реджина сердито фыркнула, упёрла руки в бока. Занятное зрелище, учитывая, что она сидит рядом со мной голая.

— Отлично, всегда мечтала овдоветь до свадьбы!

— Очень зря, — буркнул я. — Джинни, оденься, Хаоса ради. Я отказываюсь смотреть на вот это всё, не имея возможности облапать!

— Ой, да чего ты там не видел?

Она ехидно сощурилась, откинула волосы за спину, будто предоставляя обзор получше. Но потом сжалилась, натянула на себя безразмерную футболку с дурацкими мультяшными котами. И, подарив мне очередной обеспокоенный взгляд, снова склонилась надо мной.

— Давай, медвежонок, поднимайся. Найдём тебе кроватку и какой-нибудь целительный подорожник.

— Ты моя мамочка, что ли? — возмутился я, поднявшись не без её помощи и почти повиснув на ней. — Нахер подорожники, лучше найдём пожрать. Мяса, а то твой несостоявшийся любовничек был невкусный.

Джинни ущипнула меня за бок, заставив зашипеть — больное… всё такому обращению не обрадовалось.

— Ладно, — подумав, проворчал я, — зови своего оленя. С Лоренцем! Никаких прогулок в одиночестве!

— О, ты так мило заботишься об Олли, — язвительно протянула она. — Я почти ревную.

— Забочусь я исключительно о себе! Если не приду завтра на работу, Эмма меня убьёт. А если что-то случится с Маккензи, меня убьешь ты.

— Ты совсем спятил, какая работа? — возмутилась Джинни, чуть не сбросив меня со своего плеча. Эх, моя горячая девочка, и вот почему я сейчас не в форме?..

— Ладно, послезавтра. Но мясо — сейчас!

— Напомни, зачем я с тобой связалась? Никакого ж толку, одни убытки!

Я напустил на физиономию побольше пафоса и скучным прокурорским тоном изрёк:

— Было бы странно, если бы ты не связалась со своим наречённым, единственным и неповторимым, что предназначен тебе самой судьбой. Или какую там лапшу нам вешают на уши?..

— Я развожусь с тобой.

— Эй, погоди, дай хотя бы поженимся!

50

— Нет, нет, нет, нет, — донеслось до меня злобное бормотание. — Нет! Хаос, куда ты вечно деваешь все подходящие платья, когда они нужны!

Я фыркнул и покачал головой. Уж в чём в чём, а в отношении всяких нарядных шмоток моя Джинни прямо девочка-девочка. Гардероб у неё монструозных размеров, и, так подозреваю, раскопки могут занять прилично времени… однако же я не в претензиях. Какой здоровый гетеросексуальный мужик будет против, когда красивая девушка разгуливает перед ним почти в чём мать родила? Не считать же за одежду чулки, туфли да очередное ажурное бельё, которое так и хочется содрать поскорее.

— Походи в таком виде ещё немного, и мы точно сегодня никуда не поедем, — всё же пробормотал я, закинув руку за голову и поудобнее устроившись на постели. Плевать, если костюм с рубашкой помнутся — в кабинет вернулся запасной комплект одежды, и если что, первый заместитель окружного прокурора лицо не потеряет.

Хотя… уже потерял, в самом что ни на есть прямом смысле. Достаточно вспомнить реакцию Дакея, когда я объявился в родной прокуратуре. Эмма-то всего лишь многозначительно хмыкнула — её я предупредил заранее, что буду с волчьим автографом на всю морду, — а вот начальничек при виде такого прекрасного меня вытаращил глаза, запыхтел что тот чайник и решил прочитать мне очередную лекцию о клятых меховых заёбах, которые «портят мою репутацию, Маграт!»

Предположим, репутацию ему портят вовсе не чьи-то заёбы. И уж точно не моя расцарапанная физиономия. Скорее, гора несделанной работы и несколько затянувшихся процессов — а всё из-за того, что  этот мудак уже давно позабыл, как выписывать ордера на аресты и обыски. И куча, куча попросту непросмотренных документов, к которым я официально даже притрагиваться не должен!

В общем, не вышло у меня больничного — пришлось возвращаться в стены родной прокуратуры, едва чуть поджили ребра. И да, получить за это целую гору кошачьего неодобрения.

— Хота, нет, — отбрила меня Реджина, даже не обернувшись. Да-да, именно вот этого неодобрения. — Никакого секса, тебе пора на свою любимую работу. Да и мне тоже. Красное или зелёное?

Я окинул равнодушным взглядом две одинаковые с виду тряпки.

— Ты же знаешь, я люблю свою девочку без ничего.

— Придурок, — фыркнула Реджина, снова отворачиваясь. Однако я успел заметить, что она улыбается. — Хочешь, чтобы я пошла прямо вот так? А что, я могу. Мой милый Джонни наверняка оценит.

Само собой, «милый Джонни» получит от неё разве что знаменитым шокером по яйцам, но я всё равно аж чуть на постели не подскочил от возмущения. Ещё чего не хватало! Нет уж, ни хрена подобного, вся эта красота теперь только для моих глаз.

— А ты хочешь, чтобы я устроил геноцид мужскому населению Моэргрина? — протянул как мог невозмутимо. — Я тоже много чего могу, кисонька.

— Пф, ты всего лишь Хота.

Наконец-то наигравшись с вешалками, моя вздорная киса скрылась в ванной, а я вздохнул с облегчением. Смуглая ладная девчонка в похабном бельишке — это, конечно, пир для глаз, но надо и работать хоть иногда. Кто-то же должен, в конце концов!

Но это с точки зрения здравого смысла. А безмозглые инстинкты вопят, что надо хватать своё и прятать в берлогу — и чтобы никто дыхнуть не смел. Мнение «своего» при этом не очень-то важно… Нет, я, конечно, собственник ещё тот, но это уже почти за гранью нормальности.

Правду говорят: вынести гон рядом со своей парой гораздо сложнее, чем без неё. Крыша едет только в путь. Пару дней назад вот чуть единственного брата не сожрал. Хаос, я ведь обычно не принимал всерьёз приставания Арти к Реджине! Он всегда видел в ней только родню, да и вообще втюрился как дурак в свою противную девицу-лисицу. Как вообще так вышло, что я на него набросился?..

Арти, к его чести, даже не стал слушать мои неловкие извинения. Оборжал нещадно и сказал, что вернётся лапать свою любимую кузину через пару недель, когда мы вдоволь натрахаемся и станем хотя бы отдалённо напоминать приличных нелюдей.

Тут, кстати, проблемка. Ибо Джинни, которая ещё недавно сама была готова завалить меня в любое время дня и ночи, теперь вредничает и постоянно отшивает.

Боится меня. Боится показать горло, боится поверить, боится передать мне контроль над ситуацией. Да, это обижает, расстраивает, злит ужасно, вот только я понимаю — то абсолютное доверие, которое когда-то было между нами, никак не восстановить неделькой убойного секса. Поэтому могу лишь молча беситься и терпеть.

Грёбаный Прядильщик с его любовью к сюрпризам, ну как же невовремя вылезла вся эта гормонально-нестабильная хрень. Но что поделать? Придётся как-то пережить это. Вместе. Потому что одну я Реджину не оставлю, о других мужиках в её кошачьем домике даже говорить нечего. И думать-то не выходит без желания что-нибудь разнести!